Если исходить из содержания выступления президента Медведева на экономическом форуме в северной столице – то, как представляется, о любой реальной политике модернизации производства, и тем более о ее реальных позитивных результатах можно надолго забыть.

Если, опять же, предполагать, что текст выступления Медведева действительно отражал его представления о политике модернизации, а не был сугубо рекламным агитационным выступлением, призванным произвести «хорошее впечатление» на внешних наблюдателей и возможных партнеров – то есть если он действительно представляет себе пути осуществления модернизации таким образом, как он их описал – то он, скорее всего, просто не понимает, что такое модернизация производства и как она осуществляется.

Медведев по-прежнему говорит о том, что политика модернизации является сутью и главным содержанием проводимой им политики – только при этом сам не понимает, что это должно означать на деле.

Говоря о произошедших в мире в последние годы изменениях, он как будто бы верно их называет:

«Рухнуло то, что казалось незыблемым. Лопнули пузыри, создававшие иллюзию процветания. Испарились мифы, казавшиеся реальностью…

Либерализм в мире, хотим мы того или не хотим, сменился умеренным (а подчас и совсем не умеренным) протекционизмом».

Но тут же как будто бы опираясь на эти же положения, говоря о необходимости изменений, он вместо того, чтобы говорить о том, каким должен быть и чему должен служить этот протекционизм, незаметным казалось бы словесным маневром отказывается от этого, и разворачивает смысл своих устремлений в противоположную сторону. Казалось бы, то что он говорит:

«Гибкость и адаптивность – это те слова, которые стали гораздо популярнее понятий стабильности и предсказуемости» -

само по себе звучит разумно. Однако в указанном контексте это по сути означает, что для него приоритет состоит не в том, чтобы управлять развитием ситуации, направлять действие экономических трендов и противостоять их стихийному движению, за счет чего собственно, России удалось как будто бы справится с воздействием последнего кризиса, - а подчиняться их действию приспосабливаться к их стихийному развитию – то есть опять таки пытаться действовать не в соответствии с логикой 20-21-ого столетия– а с логикой 18-19-ого веков.

Он резонно называет в качестве сущностной цели заявляемой политики

Россию, которая будет соучредителем нового мирового экономического порядка и полноправным участником коллективного политического лидерства в посткризисном мире, -

Только, похоже, не отдает себе отчет в том, что быть учредителем нового мирового экономического порядка – это как раз означает не жить по правилам старого, менять существующие правила, а не приспосабливаться к старым.

Конечно, приятно слышать его слова о том, что

Это все правильно и заманчиво. Более того, этому действительно нет разумной перспективы. Только нельзя создать такую экономику, нельзя перейти от жизни за счет экспорта сырья к жизни за счет создания уникальных знаний, не вкладывая в создание такой экономики средства – причем в первую очередь свои, а не заемные. Поскольку если предположить фантастическую вещь, - что такая экономика будет создана на внешние заемные средства – то и жить за ее счет будут не граждане России, а те, кто в это начинание больше средств вложит – если, конечно, Медведев не рассчитывает, что подобные средства в развитие России будут вложены не на основах заемности, а в качестве благотворительности.

Медведев же заявляет, что бюджетные расходы на поддержку экономики будут не увеличиваться, а сокращаться:

После беспрецедентных по масштабам мер поддержки экономики мы переходим к более взвешенной и осторожной бюджетной политике. … бюджетный дефицит контролируется … и с каждым годом будет уменьшаться.

То есть, само по себе уменьшение бюджетного дефицита – в целом вещь хорошая. Только, во первых, в том случае, если это не осуществляется за счет сокращения расходов на развитие производства, если бюджет в целом существенно растет, а дефицит сокращается. Если же бюджет принципиально не растет, а дефицит сокращается – это просто означает, что в экономику поступает меньше денег.

Во-вторых же как раз рост дефицита как раз стимулирует вложение средств в производство – поскольку, сохраняясь в качестве накоплений они в его условиях начинают обесцениваться.

Медведев как будто бы не отказывается от социальной политики, но объявляет:

Мы должны сделать так, чтобы социальные меры по защите наиболее слабых, тем не менее, не сдерживали прогресс.

Но, собственно, а почему они должны его сдерживать? Социальные расходы сдерживают развитие либо в том случае, когда осуществляются вместо вложения средств в развитие производства – то есть, когда государство сокращает расходы на последнее – так не надо их сокращать.

Либо в том, когда социальная политика осуществляется посредством раздачи пособий, а не посредством создания новых производств и новых рабочих мест.

То есть вложение денег в производство и создание новых производств, новых типов занятости – как раз и является ведущим средством обеспечения социальной политики, расширением возможности самореализации человека в производственной деятельности.

При этом Медведев заявляет

Мы приняли сложное и важное решение уйти от практики финансирования бюджетных учреждений, не связанного с результатами их работы. Вместо этого мы профинансируем изменения, улучшения, новые проекты, решения конкретных задач.

Это – пресловутая политика либерализации услуг государственных учреждений. Можно отметить, что она уже вызвала негативное отношение общества (http://www.levada.ru/press/2010060707.html) – 54 % граждан отметили, что результатом этого будет снижение качества бесплатных услуг. При этом на деле это будет означать сокращение числа школ, больниц, библиотек и музеев – поскольку расходы на них будут поставлены в зависимость от числа их посетителей. И больницы окажутся заинтересованы лечить людей так, чтобы в результате они чаще к ним обращались.

Школы – стремиться учить не тому. что нужно, чтобы знал ученик, а тому за что он готов будет заплатить больше денег.

А музеи и библиотеки – знакомить не с классическим культурным наследием – а на данный момент с более востребованным массовым.

При этом Медведев неоднозначно объявляет, что он связывает модернизацию экономики не с затратами вложением средств государством, и не с его волевыми и человеческими усилиями – а с вложениями денег инвесторами. В первую очередь иностранными:

Очевидно, что инвестиционная активность – один из факторов инновационного развития и успешной модернизации нашей экономики. России нужен настоящий инвестиционный бум.

Создание комфортных условий для инвесторов, по сути, является нашей важнейшей задачей. Но сегодня мы ставим эту задачу в центр наших действий.

В том, что касается улучшения инвестиционного климата, здесь я также надеюсь, что мы идём вперед.

России нужен инвестиционный бум… То есть Россия не должна вкладывать свои средства. Россия, то есть ее руководство, не должны заниматься развитием экономики, производства, созданием новых технологий. За них это должен сделать кто-то другой: то ли волшебник «инвестиционный климат», то ли иностранный владелец капитала.

«МЫ» создаем условия – а они за нас работают. Но если ОНИ будут работать за НАС, то и создавать ОНИ будут то, что нужно ИМ, а не НАМ. Это во первых.F во-вторых, то и распоряжаться созданным в первую очередь будут ОНИ.

Такие инвестиции нам действительно критически необходимы для модернизации национальной экономики.

То есть, полное неверие в собственные силы: без НИХ - МЫ ничего не сможем.

И мы готовы создавать способствующие таким инвестициям институты. Поручаю Правительству проработать идею создания специального инвестиционного фонда, в котором государственные средства будут дополнены частным капиталом (скажем, на 1 рубль государственных вложений мы рассчитывали бы привлечь 3 рубля частных инвестиций). Фонд будет заниматься привлечением в проекты стратегических инвесторов и софинансировать такие проекты. А их работа будет организована на абсолютно рыночных и прозрачных принципах.

То есть, государство будет давать один рубль, а кто-то – частный бизнес – еще три рубля. А затем это будет соединяться с тем, что дадут инвесторы извне. Сама идея – не производительная, а паразитическая. Причем наивно паразитическая – «Я даю меньшую часть денег – дайте мне еще и я их потрачу на свое развитие».

Во-первых. Она действительно наивна: почему кто-то должен дать тебе деньги? Потому что тебе этого хочется? Кто-то может дать деньги, если ему это выгодно. Но вложение средств в инновационные проекты – требует долговременного вложения. Долговременное вложение – то есть уж минимум на десять – а то и двадцать пять лет. И прибыль будет небольшая. Кроме того, нужно быть уверенным, что весь срок вложения этих средств положение в стране будет стабильно, а власть – гарантированно преемственна и предсказуема. То есть, в частности, нужны те самые стабильность и предсказуемость, о снижении востребованности которых Медведев объявил в начале своей речи. Пообещав вместо них гибкость и изменчивость. А теперь просит деньги под изменчивость – но изменчивость – это не стабильность. А значит – повышенный риск.

Чтобы вкладывать на большой срок большие деньги – это нужно иметь перед собой Китай, с его вечно правящей компартией – а не Россию, где назревает новая возможная политическая схватка, а сам Медведев обещает новую перестройку.

С другой же стороны эта идея фантастически наивна. Медведев. Обоснованно исходя из признания факта технологического отставания России – ставит, как будто бы, задачу ликвидации этого отставания. Потенциально – если он предполагает, что будущим источником доходов страны станет производство уникальных знаний и технологий – существенного опережения других стран. И при этом полагает, что эти другие страны и иностранный бизнес могут дать России деньги на ликвидацию этого отставания – да еще и на опережение.

То есть, что они должны вложить деньги в Российский скачок с тем, чтобы Россия не только не зависела технологически от них и была избавлена от необходимости покупать их технологии – но еще и сама начала их им продавать. Либо Медведев – сумасшедший, либо он считает сумасшедшими своих потенциальных партнеров.

Если в таких условиях они и согласились бы давать деньги России – то разве что для того, чтобы они производила технологии для них, а не для себя. Но производить их для себя – те, кто знает, как их производить, - могут и сами.

Более того, они даже не слишком хотят, а вернее – вообще не хотят даже продавать технологии России – именно потому, чтобы не превращать ее в собственного конкурента.

Медведев заявляет:

И призывает иностранцев

делать бизнес и карьеру в России.

Для граждан России предполагается создание

Понятно, что нельзя создавать производство нового типа. Не обладая соответствующим кадровым потенциалом специалистов.

Но интересно направление мысли Медведева в вопросе о том, откуда эти специалисты должны появиться – это не отечественные ВУЗы и НИИ, и, соответственно, не их развитие и поддержка.

Он не хочет развивать свою науку и свое образование – он надеется, что осуществлять прорыв к нему приедут специалисты со всего мира – а частью свои уедет туда, и с тем образованием вернуться выводить вперед Россию.

Но опят таки с какой собственно стати, иностранные специалисты, способные создавать новые технологии, должны приехать в Россию с тем, чтобы помочь ей обогнать их собственные страны… В 20-30-е годы они еще ехали чтобы помочь создать новый мир. Лишенный недостатков их собственного. Но пока никто не слышал, что Россия намеревается создавать новый мир – ее руководство, строго говоря, надеется воспроизвести у себя тот старый, из которого в нее должны приехать специалисты…

Им то это зачем…

Более того, Медведев явно демонстрирует, что видит в качестве основного субъекта, способного произвести в России модернизацию, не государство, а частный бизнес:

Этот пассаж оставляет непонятным, почему собственно, частный бизнес возьмет и займется осуществлением модернизации. Частный бизнес на то и частный бизнес, чтобы руководствоваться интересами своей выгоды. Модернизация требует крупных долговременных вложений. В современных российских условиях долговременные вложения – мало выгодны. Есть масса других возможностей получать большую выгоду куда быстрее.

В принципе не делается модернизация силами частного бизнеса – либо делается тогда, когда в стране существуют сверхмощные корпорации, которые имеют потенциал, чтобы с одной стороны рассчитывать свою экономическую стратегию не десятилетия. С другой – имеют возможность отказываться от выгод сегодняшнего короткого вложения капитала. И даже в этих случаях они, с одной стороны действуют вместе с государством, а с другой – государство старается ограничить для решения такой задачи сферу рыночных отношений. Ни того, ни другого Медведев делать не собирается.

Он прямо заявляет:

Государство не должно всегда само рвать яблоки с древа экономики. Найдется тот, кто может сделать это иногда и лучше, и эффективнее. Но что государство должно делать, что входит в обязанности государства – так это помогать выращивать наш яблоневый сад, то есть помогать развивать саму экономику, экономическую среду.

Непревзойденный интеллект и эрудиция у нашего президента. Сразу видно, что работал в Санкт-Петербургской Мэрии времен Собчака – времени выдающихся успехов экономики города и расцвета благосостояния жителей города.

Государство, по его блестящей мысли, даже не выращивает сад – оно помогает его выращивать. Бизнес рвет яблоки (тоже вообще-то хотелось бы, чтобы яблоки доставались не ему, а народу). А кто производит яблоки? Сад. То есть, не бизнес, и не государство. А кто-то третий.

Кто-то – неизвестно кто (сад) – выращивает яблоки, бизнес их срывает (и ест). Что достается России и ее народу непонятно. Понятно только. Что в данном случае беда даже не в том, что непонятно, кто собственно растит яблоки – а в том, что яблоки выращиваются не для народа, а для бизнеса. То есть модернизация по Медведеву – не для России и ее народа – а исключительно для бизнеса.

При этом пока государство, вообще-то не то что что-либо выращивать не собирается (оно создает условия для того, чтобы что-то само выросло) – а рубит тот сад, который пока еще есть и который только начали растить в несколько лет назад:

То есть стратегическим развитием российской экономики и российского производства по мысли Медведка, государство заниматься не будет. Им по его мысли, будет заниматься частный бизнес. С какой стати он будет этим заниматься. В чем его выгоды – Медведев объяснить скорее всего не способен – потому что это вообще невозможно. Крупные технологические прорывы в производстве никогда не осуществлялась собственно силами бизнеса – либо их проводило государство, и либо госудасртво и бизнес действовали вместе – и при том, что государство существенно ограничивало рыночные отношения. Причем для решения вопросов подобного масштаба бизнесом нужно иметь корпорации с такими возможностями, ресурсом и потенциалом, которые позволяют рассчитывать свою стратегию на десятилетия – и позволять себе отказываться от прибыли, работать в убыток длительный период времени. Будет более чем удивительно, если этим займутся российский комплекс, отказавшись на этот период от добычи нефти и газа. И при этом, отказываясь от стратегических отраслей и разрушая их, Медевдев заявляет об ориентации на международную конкуренцию:

международная конкуренция – решающий стимул для нашей модернизации. В тепличных условиях ничего серьезного не вырастет.

Последнее – вообще какой-то бред. Что-то от незабвенного Трофима Лысенко: дескать, если пшеницу долго сеять в морозных условиях. То она приучится там расти и давать большой урожай. Теплицы собственно и существуют для того, чтобы производить продукцию с особыми вкусовыми качествами и вне зависимости от погодных условий. По мысли же Медведева получается, что если скажем, Америка будет торговать на международном рынке апельсинами, выращенными в оранжереях с особым микроклиматом, а Россия притупит к их выращиванию в зоне вечной мерзлоты на открытом воздухе – то русские апельсины окажутся более конкурентными, чем американские. Вершина экономической мысли. До такого, наверное, и Гайдар не додумался бы.

При этом Медведев, упоминая созданную им комиссию по модернизации резонно упоминал энергоэффективность, космос, атомные, медицинские, информационные технологии. Правда, судя по показанному по ТВ заседанию этой комиссии в субботу, некоторые ее члены вообще слабо понимают и воспринимают, что эти слова обозначают – и уж тем более мало представляют, как их развивать.

Очевидно Медведев предполагает, что при создании советского космического и атомного потенциала этим отраслям не создавали особые – то есть, как раз тепличные условия – равно как это делали и США. Собственно более конкурентными становились как раз продукты тех сфер, в которых условия были более тепличными.

А его радость от того, что в России приняты решения о возможности применения технических стандартов Евросоюза – отражает его уверенность, что советские достижения в той же космической, атомной областях, ракетной технике - были обеспечены как раз на основе европейских техстандартов.

На деле все уникальные достижения СССР в технике создавались не в раках воспроизводства иностранных стандартов и образцов –а в рамках ориентации на задачу сделать то, чего еще никто не делал – и на таком уровне, который окажется недостижим для внешнего стратегического конкурента.

Вспоминая о своей гордости – проекте Сколково, наблюдательный Совет которого Медведев решил возглавить лично – Медведев радостно говорил о тех чертах этого проекта, которые как раз более всего и заставляют сомневаться в его успешности для России. То есть – о широком участии в этом проекте иностранных специалистов и представителей бизнеса – тоже и иностранного.

По замыслу, Сколково должно было стать зоной российских технологий. То есть основой создания в России технологий, не только не уступающих западным – но и их опережающих. Для этого решили пригласить тех, кто знаком с последними. То есть, как если бы Совесткую космическую программу возглавил не Королев, а Браун. Который и шел бы по пусти продолжения создания немецких ракет, а не советских.

При такой постановке вопроса вообще выпадает тот нюанс, что представителям стран-конкурентов при прочих равных абсолютно не нужно, чтобы Россия достигла уровня этих стран, а тем более – опередила их. Опять же при прочих равных это означает, что они в лучшем случае будут вести российские исследования по тому пути, который будет сочтен выгодным их странам, к тому же информирую последние о положении дел в российских исследованиях – то есть последние на деле будут играть вспомогательную роль в рамках исследований стран конкурентов. Медведев создает, таким образом, не российский исследовательский центр – он создает при самом благоприятном развитии дел некий международный центр развития технологий, работающий на всех, принимающих участие его создании – с той оговоркой, что последние будут иметь и свои центры, работающие только на них, а Россия – лишь совместный центр – то есть будет довольствоваться ролью падчерицы в такого рода исследованиях.

И уж во всяком сулчае он не может стать основой российского технологического опережения. Во-первых потому, что это не нужно иностранным партнерам. Во-вторых потому, что все наработки этого центра будут доступны и им.

Так что даже если этот центр и станет успешным исследовательским центром – а поскольку видится задача коммерциализации его деятельности – он и таким не станет. Потому что будет создавать не то, что нужно для прорыва в будущем, а то, что сегодня понадобится крупным корпорациям, - если же он действительно станет успешным центром – одного он не сможет сделать безусловно – создавать продукцию, которую Россия могла бы продавать на внешнем рынке. То есть – не будет работать в тех целях, которые Медведев провозгласил, как главные для России.

При том, зачем для модернизации нам необходима развитая и конкурентоспособная на глобальном уровне национальная финансовая система – наверное, внятно не может объяснить и сам Медведев. Эта фраза – лишь отражение безумной и паразитической мысли о том, что для развития нужно не производственная, а финансовая сфера.

В любом случае – похоже, о реальной политике модернизации очевидно пока можно забыть. Пока Медведев занимает пост президента России – ее явно не будет.

Использование же им этого слова и всей соответствующей риторике в лучшем случае означает его дилетантские мечтания, достойные, но вязнущие в узком поле рыночного менталитета.

Либо – с одной стороны попытку заявить от своего имени «нечто великое» для накопления политического потенциала к 2012 года (точнее – 2011, когда будет решаться судьба выдвижения кандидатур ан пост президента, с другой – некий завлекательный образ, задача которого не осуществить модернизацию, а оправдать как расход средств, так и обеспечить их приток, в частности – из-за рубежа – но не для осуществления модернизации как таковой – а для элементарного раздела той частью высшей российской элиты, которая имеет доступ к этому разделу.

Рассказать красивую сказку, собрать деньги – и поделить. Просто – но вполне в духе российской рыночной экономики последних двадцати тел.