Итак, свершилось, дорогие соотечественники. С первого марта мы живем в стране, где нет милиции. Конечно, главный орган правопорядка не упразднили как таковой, а переименовали по инициативе лично президента в полицию. Именно против этого прежде всего решительно возражали не только коммунисты, но и большинство здравомыслящих людей вне зависимости от политических симпатий. В частности, согласно сообщениям в печати, только на новую форму для полицейских будет потрачено 45 млрд рублей. Однако здесь поезд уже, как говорится, ушел. Поэтому хочу добавить к данному аспекту темы только то, что за истекшее с момента августейшей идеи о переименовании время не слышал о ней НИ ОДНОГО положительного отзыва. Ни от многочисленных знакомых «господ полицейских», ни от пенсионеров милиции, ни просто знакомых, с кем приходилось заводить об этом разговор.
В сегодняшних заметках хочу высказать мнение по поводу содержательной части реформирования территориальных органов МВД. Прежде всего о сокращении штатов. Как известно, речь идет о 20 процентах, т.е. о каждом пятом милиционере. 1 марта на встрече с главой МВД президент Д.Медведев объявил, что к 2012 году штатная численность органов внутренних дел сократится на 170 тысяч человек. Судя по всему, дожидаться начала следующего года никто не будет, т.к. сокращение идет полным ходом. По недавним сведениям начальника УВД по городу Камышину и Камышинского района В.Карнаухова, в настоящее время уже сокращены 89 его подчиненных. В опубликованном на днях интервью он же сообщил, что пришел приказ о сокращении еще 33 сотрудников.
Уверен, что именно этот элемент затеянной реформы является самым непродуманным и, честно говоря, опасным. Кто знаком с милицейской (ныне уже полицейской) «кухней», прекрасно знает, что ЛИШНИХ ЛЮДЕЙ ТАМ НЕТ. По крайней мере в низовом звене. Например, количество участковых уполномоченных, у которых тьма всевозможных обязанностей, в Камышине всегда было значительно меньшим установленного нормативами МВД. Крайне скудны штаты в подразделении по делам несовершеннолетних (ПДН). Раньше часть его сотрудников содержались за счет местного бюджета, однако затем это было запрещено законодательно. А что уж говорить об оперативных службах (уголовном розыске, службе борьбы с экономическими преступлениями), следователях, для которых, как поется в советской песне, «служба дни и ночи».
Как бы не роптали мы сейчас на плохую работу этого ведомства (по делу и не по делу), сколько бы не изгалялись над ним СМИ и постановщики сериалов, поверьте, труд у этих людей вообще-то каторжный. По крайней мере у большинства. Если кто-то думает, что отсутствие выходных, ночные тревоги, засады, погони, постоянный риск и т.п. бывает только в кино, тот глубоко заблуждается. Сведущим людям известно, что выдержать такой режим службы и жизни способен далеко не каждый. По этой причине нередко весьма толковые выпускники милицейских вузов или люди, приглашенные сюда на службу из «гражданки», спустя некоторое время попросту пишут рапорта на увольнение. Боюсь, что, несмотря на обещанные высокие заработки, после сокращения штатов таковых станет больше.
А ведь каждый человек, попавший в беду, которому приходится иметь дело с т.н. правоохраной, вполне обоснованно претендует на то, что ему будет уделено дол­жное внимание. Боюсь, не будет этого. Вместо того чтобы раскрывать преступления и искать преступников, новоиспеченные полицейские будут попросту писать формальные отписки (проверено жизнью – именно указанным способом они отвечают на непосильный «перегруз»). Тем более что такой показатель работы, как раскрываемость, уже объявлен не главным. Почему-то особенно тревожит сокращение более чем на треть числа оперативных сотрудников в службе по борьбе с экономическими преступлениями. Интересно, как думает наша власть бороться с коррупцией и казнокрадством. Знакомые опытные милиционеры прямо говорят о том, что это оскопление может вообще парализовать деятельность главного органа правопорядка.
Еще один тревожный момент. В настоящее время, как известно, сотрудники новоиспеченной полиции «выведены за штат», куда вернутся только после аттестации. Хотя эта акция, по-моему, весьма сомнительна в чисто юридическом плане, хочу сказать о другом: в какое моральное положение поставлены стражи правопорядка? Где гарантии, что объявленная чистка не будет использоваться для сведения каких-то личных счетов? Кто будет аттестовывать самих аттестаторов? Почему эти вопросы решаются келейно, без широкого обсуждения и привлечения общественности? Заявление министра внутренних дел Нургалиева о том, что «в полицию попадут лучшие из лучших», не вызывает ничего, кроме печально-иронической улыбки. Можно подумать, что у Рашида Гумаровича где-то «лежат на складе» тысячи профессионалов, которых стоит только извлечь на свет божий и рассадить в полицейские кабинеты.
О том, что названное сокращение не до конца продумано и носит, если хотите, субъективистский характер, свидетельствует эпизод, случившийся с главой государства лично. Надеюсь, читатели помнят, как после трагедии в Домодедовском аэропорту Дмит­рий Анатольевич вместе со свитой, включая министра внутренних дел, поехал проверять бдительность борцов с терроризмом на Киевский железнодорожный вокзал столицы. Обойдя перрон и залы ожидания, он стал возмущаться тем, что не встретил ни одного сотрудника милиции в форме. Когда стали разбираться, оказалось, что недавно количество патрульных урезали из-за сокращения штатов. Недолго думая, президент тут же дал команду Нургалиеву подразделений транспортной полиции не сокращать.
Так, может, подумать покрепче над тем, как идет у нас вся милицейско-полицейская реформа, да и внести необходимые коррективы.

Анатолий КИПЕНЬ,
почетный
работник прокуратуры
Российской Федерации.