Который год подряд у нас всё заметнее сокращается величайшее национальное богатство — русский лес. Из зала заседаний областной Думы хорошо виден левый берег Томи, где начинается Тимирязевский бор.

 Недавно в Томске с внушительным правительственным десантом побывал премьер-министр РФ Дмитрий Медведев. «Мы здесь, в Томске, для того, чтобы продолжить анализ ситуации с лесными пожарами в целом ряде регионов, и прежде всего — в Сибири и на Дальнем Востоке», — объяснял премьер. Губернатор области Сергей Жвачкин обратил внимание главы правительства на необходимость возрождения в стране лесхозов и баз авиационной охраны лесов. Нарушено взаимодействие лесных служб. К тому же если раньше на одного лесника приходилось 10 тысяч гектаров, то сейчас — 56 тысяч. Раньше у лесхозов было много разнообразной техники, и это позволяло им эффективно участвовать в тушении пожаров. А нынешние лесники выбирают экономически вроде бы более выгодные многоцелевые машины, которые заменяют собой сразу целый ряд механизмов, но из-за подобных инноваций они не всегда могут быстро поставить преграду огню.

 КОТОРЫЙ ГОД ПОДРЯД у нас всё заметнее сокращается величайшее национальное богатство — русский лес. Из зала заседаний областной Думы хорошо виден левый берег Томи, где начинается Тимирязевский бор. Сотни раз бывал там. Летом — просто погулять или набрать грибов, зимой — пробежаться на лыжах. И всегда восхищался этим чудом природы. Нравился мне и некоторый порядок в лесу: межквартальные просеки с более или менее расчищенными дорожками (лесники называют их «минерализованными полосами»), столбики с номерами кварталов, щиты с надписями, напоминающими, что лес — наше богатство и его надо беречь. Белки, совершенно не боящиеся людей! Зайцы! Как-то один косой, спасаясь от собак, прыгнул мне прямо на руки. Целебный воздух…

 Но в летний день, когда в конце июля заканчивала работу весенняя сессия нашей областной Думы, не только левый, но и правый берег нельзя было различить. Видимость — 50—80 метров, а для авиации требуется 800, аэропорт работает в режиме чрезвычайной ситуации.

 Стараюсь не выходить из дома: болит голова, в горле першит, подташнивает, а тут ещё плюс 34 градуса. Роспотребнадзор успокаивает: смог не представляет опасности для населения. Но облкомприроды в этот же день сообщает, что содержание угарного газа в воздухе в два с половиной раза (!) превышает предельно допустимые нормы. Плохо детям, старикам, беременным женщинам, астматикам и сердечникам.

 Ничего не поделаешь. Руководство области уверяет: аномальная погода, малоснежная зима, жаркое лето, кое-где дождей не было с мая. А тут ещё человеческий фактор: несмотря на все запреты, грибники, ягодники, просто отдыхающие бросают окурки, разводят костры — 70—80% пожаров происходят по вине жителей, чаще всего — горожан, выезжающих в лес на выходные. Мы жжём сами себя.

 Конечно, какие-то меры принимаются. Прибыла помощь из других регионов, теперь в тушении пожаров участвуют более трёх тысяч человек. Вступила в дело пожарная авиация, правда, смог мешает и ей. Дума выделила из бюджета дополнительно 100 миллионов рублей на борьбу с пожарами. В области побывал не только глава МЧС, но и, как уже отмечалось, премьер-министр. А по радио слышу: «Сегодня площадь, охваченная пожарами, увеличилась на 600 гектаров». На следующий день: «Возникло три новых пожара на площади 160 гектаров, ликвидировано два пожара на площади 21,7 гектара».

 Меня в этих сообщениях удивляет не ювелирная точность — десятые доли гектара! — а соотношение: три возникло, два потушили, два десятка гектаров спасли, полторы сотни в очереди на гибель.

 НЕ ВСЁ, НО МНОГОЕ ПОТЕРЯНО. Пожалуй, дикоросы — не самая большая потеря, без грибочков и ягод как-нибудь обойдёмся. Но то, что росло в лесу, является не только украшением стола гурмана. Что произойдёт с животным миром? Что станет с рыбой в мелеющих от засухи и пожаров реках? Медведи уже выходят из горящего леса, а это ведь не добрые мишки из цирка, а жестокие звери. В нынешних условиях гибнет ещё одно из наших богатств — соболя и белки.

 Кстати, любимое место обитания этих зверьков — кедровники, которые ныне тоже горят, а их тушение сопряжено с особыми трудностями. Кедровый век — 250, 400 и даже 800 лет, лесные богатыри достигают двухметровой толщины и высоты с двенадцатиэтажный дом. Древесина кедра становится спелой за полтора века, а орехи появляются ещё позднее. В кедровниках образуется мощная — до полутора метров — подстилка, тушить её почти невозможно, здесь нужны профилактические взрывные работы. На восстановление хвойных лесов потребуется не менее полувека, на восстановление кедровников не хватит и ста лет.

 Всё сказанное — правда, но это лишь констатация происходящего. А надо-то потушить пожары, спасти природу, лес, обезопасить населённые пункты, защитить людей. Мне звонят друзья и знакомые из разных концов России: «Как вы там? Здоровы ли? Справитесь ли с бедой?» Отвечаю: «Справимся. Пробьёмся, как говорили семьдесят лет назад».

 АНОМАЛЬНАЯ ПРИРОДА, СТИХИЯ и даже человеческий фактор объясняют далеко не всё. Никто жёстко не говорит об особом факторе, тоже человеческом, — о работе власти. Вот несколько фактов.

 В России ещё в начале XXI века лесом занимались двести тысяч человек, сейчас в пятнадцать раз меньше. Почти до конца прошлого века в стране существовала мощная система лесной охраны. Она ликвидирована. Охраной леса занимались и леспромхозы. Их нет.

 Ещё четыре года назад в лесоохранных службах области трудились более трёх тысяч человек. А сейчас мы радуемся, что в условиях чрезвычайной ситуации (!) к тушению пожаров привлечено столько же. В области работали 20 самолётов Ан-2 и вертолётов Ми-8, более трёхсот парашютистов. Ныне, до привлечения соседей, было семь вертолётов, один самолёт и менее ста парашютистов. Мне так и не удалось увидеть или услышать кого-нибудь, кто назвал бы дату последних профилактических взрывных работ в лесу: никто ничего подобного не помнит.

 Что, господа, сэкономили? Плохо историю знаете! Ведь ещё древние говорили, что скупой платит дважды. Они не знали, что граждане России будут за своё горе платить трижды и четырежды.

 А как оценить массовое строительство дач и коттеджей в лесных массивах? Раньше оно категорически не допускалось не из-за упрямства властей, а из-за здравого смысла, из-за стремления сохранить общенациональное богатство.

 А откуда в лесу мусорные свалки? Почему захламлены населённые пункты? Почему заброшены земельные участки, высохший травостой на которых сродни пороху?

 Символичный штрих: нет особого успеха в создании массового волонтёрского движения — люди неохотно идут на защиту леса. И их можно понять: народ отчуждён от леса, от государственной собственности, от власти. Ох, как же кое-кто в 80-е годы прошлого века любил говорить о том, что общенародная собственность порождает безответственность и бесхозяйственность, что требуется-де частник, который станет «настоящим хозяином»! Развал лесного хозяйства — одно из первых и самых опасных следствий этой частнособственнической позиции.

 Лес, земля, нефть, газ, уголь, другие дары природы должны быть общенародным достоянием! Любая форма передачи их в частные руки губит страну.

 Стоило бы вспомнить, что девяносто лет назад наши леса стали государственной собственностью и был принят закон о лесах, который обязывал вести лесное хозяйство в интересах общего блага и на основе планомерного лесовозобновления. Со всеми этими благородными принципами покончил новый Лесной кодекс, нормы которого подогнаны под капиталистическое жизнеустройство. И принят он был вопреки мнению специалистов и протестам общественности. Главным и единственным аргументом в пользу его принятия была её величество прибыль.

 Те, кто молится только на прибыль, перестали беречь лес, его беспощадно вырубают свои и иностранные капиталисты. Рубят в охранных зонах. Рубят запрещённый к вырубке кедр. А какую прибыль, когда погаснут пожары, принесёт вырубка горельников! Под видом санитарной начнётся настоящая бандитская рубка. Хотел написать «варварская», но остановился: у варваров был культ леса. Культ наживы идёт от современного «цивилизованного» буржуазного мира.

 Действительно, какую прибыль при жизни нынешних «эффективных собственников» может принести уход за просеками, или не создающий прибавочной стоимости лесник, или молодой красавец-кедр, который принесёт доходы даже не внукам, а праправнукам? Да гори он ярким пламенем! И он горит. И будет гореть, пока мы не поймём, что практически все трагедии последних лет — следствие преступных действий конкретных лиц, которых давно пора привлечь к уголовной ответственности, капиталистической системы, защищаемой этими людьми, их государственной властью. Об этом надо помнить и тогда, когда от дыма болит голова, и потом, когда дожди зальют лесные пожары.