В 1972 году в советском конструкторском бюро Бериева в Таганроге началась разработка нового универсального самолета-амфибии А-40. Он мог выполнять функции противолодочного, разведывательного, поисково-спасательного и десантного самолета. Кроме того, в пожарной модификации он мог, на 12-14 секунд прикоснувшись к поверхности озера, реки или моря, набирать 25 тонн воды и выливать ее на лесной или промышленный пожар, или доставлять к лесному пожару отряд пожарных – самолет мог садится на любой водоем или грунт, а также десантировать пожарных и технику на парашютах.

Эта уникальная, самая крупная в мире машина такого класса получила имя «Альбатрос» и поднялась в воздух в 1986 году. Поднялась необычно – планировалось, что пройдут испытания без отрыва от аэродрома, наземная рулежка, но стоило прибавить газ, как «Альбатрос» сам рванулся в небо. Летчик-испытатель не растерялся, перешел в полет, пролетел два круга и благополучно посадил машину – испытания прошли с опережением графика.

В советское время новые военные разработки не рекламировались – когда натовцы со спутников засекли уже готовую новую машину и увидели, что она может, ее окрестили «Mermaid» (русалка).

«Альбатрос» советских конструкторов на десятки лет опередил свое время, он поражал своим совершенством специалистов на международных выставках, на его счету почти полторы сотни рекордов, зарегистрированных ФАИ, но… Но началась «перестройка», пришедшим к власти демикам-капиталистам было (и остается) глубоко наплевать и на авиацию, и на безопасность страны – «Альбатрос» так и остался памятником советской конструкторской и технологической мысли.

Уже во времена «демократии» таганрогские конструкторы, стараясь вписаться в «рынок» сделали уменьшенный вариант «Альбатроса», пожарный самолет Бе-200. Он мог брать на борт вполовину меньше воды – всего 12 тонн, но все равно это было вдвое больше, чем у канадского аналога, берущего 6 тонн. Тем не менее, и в таком, усеченном виде «Альбатрос» не нужен был властям «демократической» России.

В феврале 2004 года газета «Известия» писала: «Благодаря этим качествам в 2001 году решение о покупке семи Бе-200 приняло МЧС России. Первая машина была поставлена спасателям в июне 2003 года, весь заказ будет выполнен до конца 2005 года».

А в июне 2008 года сайт «Новости ВПК» приводил слова военного эксперта МЧС Павла Платта: «К 2012 году мы планируем приобрести еще четыре машины и доведем общее количество Бе-200 до восьми».

Такая вот у демиков арифметика с бухгалтерией. Заказали в 2001 году семь машин, в 2003 году получили одну, а в 2008-м оказалось, что машин-то всего четыре. А где еще три (каждая стоит 20-25 млн. долл.)? «Где деньги, Зин?»

Если из семи заказанных получили четыре, то из четырех заказанных получат – согласно науке арифметике – примерно два целых и три десятых самолета. И то – к 2012 году. А лесные пожары – вот они, в 2010-м. А чем гасить? И откуда у эксперта МЧС такие данные о потребностях России в пожарных самолетах? Почему он решил, что к 2012 году самолетов должно быть восемь, а не два, не шестнадцать, не сорок три с половиной?

В Америке, при площади лесов 2 млн. кв. км. парк пожарных самолетов – 150 шт. (почти в 40 раз больше, чем в России). В Канаде, при площади лесов 2,6 млн. кв. км. – 120 самолетов (в 30 раз больше российского парка). Во Франции, при ее 0,16 млн. кв. км. – 30 самолетов (в 7,5 раза больше).

А в России, у которой лесов 8 млн. кв. км – всего 4 самолета.

Нетрудно посчитать, что в США на одни самолет приходится 1333 кв. км. леса, в Канаде – 2166, во Франции – 5333, а в России на каждый из четырех самолетов пожарной авиации – 2000000 кв. км. Даже учитывая двукратное превосходство советских самолетов перед зарубежными в объеме транспортируемой воды – это всего лишь капля воды в море огня.

Есть еще одни важный аспект охраны лесов, также связанный с авиацией. До «реформ» в России было порядка 70 тысяч лесников-обходчиков, наблюдавших за порядком в лесу. Сейчас осталось около 12 тысяч. И – самое главное – их техническое вооружение осталось все тем же, т.е. почти никаким. Бинокль, берданка, две своих ноги, четыре лошадиных – вот и все. А у нарушителей, от шашлычков которых начинаются пожары в лесу – все, что угодно, и оружие, чтобы припугнуть, а то и застрелить, и быстроходные внедорожники, чтобы улизнуть. А вот даже в маленькой Болгарии на охране лесов давно применяются беспилотные летательные аппараты. Леснику и подходить не надо – полетает такая машинка над лесом, инфракрасные датчики зафиксируют костер – машинка туда и направится. И сфотографирует нарушителей и номера их машин. И их уже с распростертыми объятиями ждут на первом же дорожном посту: нарушителям – фотография на память, казне – пять тысяч евро штрафа. А если от костра пожар пошел – то и возмещение материального ущерба в полном объеме, и срок для обдумывания своего нехорошего поведения гарантированы.

А ведь – напомню – в советские времена мы по беспилотникам были впереди планеты всей. Когда у американцев была пара десятков БПЛА, у нас было больше тысячи. А при «демократии» Россия закупает беспилотники у великой авиационной державы – Израиля. Свои делать некому, не на чем и незачем.

Сейчас для самолетов небо закрыто дымом пожаров. Но еще раньше демики закрыли его своими «реформами» для пожарной авиации и беспилотников. Так что пожары – только одно из следствий «реформ».

А.К. Трубицын