Ах, этот день двенадцатый апреля,

Как он пронёсся по людским сердцам.

Казалось, мир невольно стал добрее,

Своей победой потрясённый сам.

Какой гремел он музыкой вселенской,

Тот праздник, в пёстром пламени знамён,

Когда безвестный сын земли смоленской

Землёй-планетой был усыновлён.

Жилец Земли, геройский этот малый

В космической посудине своей

По круговой, вовеки небывалой,

В пучинах неба вымахнул над ней…

В тот день она как будто меньше стала,

Но стала людям, может быть родней.

Ах, этот день, невольно или вольно

Рождавший мысль, что за чертой такой —

На маленькой Земле — зачем же войны,

Зачем же всё, что терпит род людской?

Ты знал ли сам, из той глухой Вселенной

Земных своих достигнув берегов,

Какую весть, какой залог бесценный

Доставил нам из будущих веков?

Почуял ли в том праздничном угаре,

Что, сын Земли, ты у неё в гостях,

Что ты тот самый, но другой Гагарин,

Чьё имя у потомков на устах?

Нет, не родня российской громкой знати,

При княжеской фамилии своей,

Родился он в простой крестьянской хате

И, может, не слыхал про тех князей.

Фамилия — ни в честь она, ни в почесть,

И при любом — обычная судьба:

Подрос в семье, отбегал хлеботочец,

А там и время на свои хлеба.

А там и самому ходить в кормильцах,

И не гадали ни отец, ни мать,

Что те князья у них в однофамильцах

За честь почтут хотя бы состоять.

Что сын родной, безгласных зон разведчик,

Там, на переднем космоса краю,

Всемирной славой, первенством навечным

Сам озаглавит молодость свою.

И неизменен жребий величавый,

На нём горит печать грядущих дней.

Что может смерть с такой поделать славой?

Такая даже неподсудна ей.

Она не блекнет за последней гранью,

Та слава, что на жизненном пути

Не меньшее, чем подвиг, испытанье,

Дай бог ещё его перенести.

Всё так, всё так. Но где во мгле забвенной

Вдруг канул ты, нам не подав вестей,

Не тот венча́нный славою нетленной,

А просто человек среди людей;

Тот свойский парень, озорной и милый,

Лихой и дельный, с сердцем не скупым,

Кого ещё до всякой славы было

За что любить, — недаром был любим.

Ни полуслова, ни рукопожатья,

Ни глаз его с бедовым огоньком

Под сдвинутым чуть набок козырьком…

Ах, этот день с апрельской благодатью.

Цветёт ветла в кустах над речкой Гжатью,

Где он мальчонком лазил босиком…